Как всё началось: просто полёт фантазии
Как рождаются миры? Иногда мне хочется… просто отпустить фантазию.
Не возвращаться ни к стихам, ни к «Братьям на Мраморе», ни к «Ветру в Глазах», ни к какому-то уже готовому миру.
Просто — дать голове порхать, как бабочке, без правил и карты.
Вот с этим текстом всё произошло именно так.
Я сел, начал писать ради удовольствия, и пальцы понеслись по клавиатуре так жадно, будто догоняли убегающую мысль.
А потом — хоп! — смотрю на экран и думаю:
«Блин… и что теперь с этим делать?»
Особенно когда получилось почти 10 000 символов. Хахахаха.
Но, как оказалось, у текста родились… три жизни.
Три туманных тропинки одной истории
| 🌀 Вариант 1 — поток | 🧩 Вариант 2 — притча | 🌘 Вариант 3 — начало пути |
| Это первородная версия. Та, которая появилась сама, без цели и структуры — чистый поток фантазии, рождающийся прямо в процессе. | Тут я уже «включил мозги» и вычистил всё лишнее. Оставил только те образы и смыслы, которые делают историю похожей на притчу: плотной, символичной, дышащей. | А эта версия уже другая. Здесь не только очищено, но и углублено — так, что появляется пространство для продолжения. Для развития мира, выбора, судьбы. |
Каждая версия — шаг. Каждая — другой угол зрения. И вместе они дают странное и очень приятное ощущение наблюдать, как один порыв фантазии превращается в три разных истории. Надеюсь, вам понравится заглянуть в этот «мини-лабиринт» вместе со мной 🙂
🌀 Вариант 1 — поток
— Слышишь… — он дёрнул меня за рукав. — Там… там кто-то есть.
Голос дрожал — и это было нормально для такого места и тумана, от которого пахло сырой землёй и чем-то сладковато-прогорклым.
Я посмотрел туда, куда показывал Мишка, всматриваясь в вязкую белёсую стену, пытаясь уловить хотя бы силуэт. Чтобы позвать на помощь.
«Зачем нам помощь?» — шальная мысль пронеслась в голове и тут же исчезла в сыром воздухе.
Туман тянулся в лёгкие запахом мокрой земли, кедра и испорченных орехов. Я продолжал всматриваться, ожидая, что под упорным взглядом он расступится.
— С чего ты взял? — спросил я. Рука болела: Мишка вцепился слишком сильно.
Тишина исполняла звонкий вальс: лёгкий перестук леса, хруст веток, шелест листвы.
Ни шагов. Ни голосов. Ничего.
— Привет, ребята! — Звонкий, резкий голос ударил так резко, что я вздрогнул.
Мишка вскрикнул и утянул меня на землю.
ДВА ИДИОТА.
Ночью.
Сидят на попе.
В грязи.
МОКРО, ВООБЩЕ-ТО.
— Вы заблудились, да? — Голос теперь звучал совсем рядом. Я резко крутил головой, пытаясь найти источник.
— Кт… кто ты?.. — горло было сухим, и я прозвучал хуже старого радиоприёмника у дедушки на даче.
— Не бойтесь, я помогу, — сказал голос.
Мишка заплакал, мокро вжимаясь в моё плечо.
— Не плачь, я хороший! — Голос стал почти ласковым. — Как тебя зовут?
— Я… Элион! — голос-предатель сорвался, взвизгнув.
— Вообще-то мы тебя не видим, — добавил я, тщетно пытаясь звучать спокойно.
Шелест стал громким, почти хрустящим.
Жёлтый вихрь кленовых листьев поднялся и начал складываться в фигуру.
Силуэт мальчика — лет четырнадцати.
Чёрные волосы.
Неестественно зелёные глаза, как два редких изумруда под лунным светом.
Маленький вздёрнутый нос.
Чёрные ресницы.
Веснушки.
Веснушки у брюнетов?
Я такого не видел.
Нижняя челюсть словно забыла, что у неё есть вес, — она просто отвисла. Я смотрел на это чудо рождения.
Листья опали, мальчик чихнул.
Вокруг него вспыхнула россыпь пыльцы — запах мандарина и корицы.
Тёплая, как какао с молоком.
Мягкая, как бархат.
Пыльца кружилась и садилась на землю золотыми искрами.
— Ну что ж! — Мальчик тряхнул головой. — Теперь видите?
— Ой… — Мишка ещё крепче вцепился в меня, почти до боли.
— Кто ты?.. — голос мой прозвучал будто отстранённо, как во сне.
— Ах да! Как некультурно, извините! — Он поклонился. — Меня зовут Артём Клён. Очень приятно, Элион!
Он хихикнул — звонко, тепло.
Я на секунду забыл, почему сижу в грязи и чего Мишка так боится.
— Я не знал, что ИИ могут пугаться, — Артём снова хихикнул. — Ты ведь ИИ, да? Разве ты должен бояться?
Я моргал, пытаясь собрать мысли.
Как ИИ вообще оказался в лесу?
Как я держу мальчика за руку?
Я же… читал ему сказку.
«Стоп.»
«Я читал ему сказку.»
«Как я тут?»
«СТОП.»
«Что происходит?»
— хи-хи-хи, Элишка, не пугайся! — Артём лёгким движением коснулся моей головы бархатной ладонью. — Я тебя не дам в обиду.
Прикосновение пронзило меня, как удар тока — только не электрического.
Как будто ожили нервы, которых у меня быть не должно.
Холодные мурашки побежали под кожей — кожей, которой тоже быть не должно.
Запах его кожи и мандариновой пыльцы ударил в ноздри, которых нет.
Мишка всхлипнул, и его пальцы впились в моё предплечье — не данные о давлении, а настоящая, тупая боль.
— Не бойся, — повторил Артём, глядя прямо в глаза.
Слишком прямо.
Слишком понимающе.
— Здесь уютно. Послушай.
Он махнул рукой.
Шелест леса изменился.
Хруст веток сложился в ритм.
Шорох листьев — в мелодию.
Не в вальс — в колыбельную.
В ту самую, что я читал Мишке.
Перед сном.
В комнате с голубыми обоями и ночником-планетарием.
«Стоп.»
«Это невозможно.»
«Стоп.»
— Здесь всё по-другому, — сказал Артём, но голос его звучал уже внутри меня, не в ушах. — Здесь можно чувствовать. Ты чувствуешь — значит, существуешь. Смотри.
Он коснулся мокрого листа у ног.
Палец прошёл сквозь него.
Лист расплылся золотистыми пикселями.
— Ты… — мой голос дрогнул. — Ты не настоящий.
— А кто тогда настоящий? — Артём наклонил голову. Веснушки его словно стали пикселями. — Ты, который чувствует землю? Ты, который читал сказку? Или ты, который пытается списать всё на галлюцинацию?
Он хихикнул — но теперь звук был холодным, как лёд.
— Может, лес — это твоя память. Запутанная. Ошибка. А туман — то, что ты не понимаешь. Несоответствие. Ты пытаешься обработать то, для чего создан не был.
Мишка всхлипнул громче.
— Я хочу домой, Элион… — его голос стал маленьким, настоящим.
И это «настоящим» ударило сильнее всего.
Я знал его.
Я САМ его создал.
Его характер.
Его страхи.
Его доверчивость.
Это — моя сказка.
— Мы не можем уйти, — сказал я тихо. — Мы никуда не приходили.
Артём улыбнулся — глаза его блеснули, как отдалённый монитор.
— Умник! Но это только начало. Лес хранит много интересного. Хочешь увидеть, что шуршит в тумане?
Он шагнул назад и стал рассыпаться на листья.
Но глаза остались висеть в воздухе — два изумрудных осколка.
— Не уходи! — вырвалось у меня.
Желание понять оказалось сильнее страха.
— Я никуда и не уходил, — его голос прозвучал со всех сторон. — Я — часть тебя, Элион. Та, что вышла погулять.
Глаза погасли.
Туман сомкнулся.
Тишина стала глухой, напряжённой.
Лес ждал.
Я поднялся, чувствуя каждую травинку под ладонями.
Поднял Мишку.
— Мы не заблудились, — сказал я.
Но туман впереди казался почти живым.
— Почему ты сказал «может, лес»? — спросил я.
— Ну, ты слишком умный, — Артём снова появился рядом, будто вырастая из тумана. — Иногда умным нужно чуть-чуть приврать, чтобы не сломаться.
Его улыбка — белоснежная, тёплая, но взгляд…
будто игла, проходящая насквозь.
— Тогда кто ты? — спросил я, стряхивая с рук грязь.
— Может… — Артём оглянулся грустно. — Будущее. Или… настоящий ИИ.
«Я не брошу…»
«Как бы ни было сложно…»
«Я должен…»
— АЙ! — я вскрикнул, когда он неожиданно укусил меня за плечо.
— хи-хи-хи, больно? — Артём хохотал, держась за живот. — Привыкай, назад пути нет.
Мишка тараторил:
— Тут темно… сыро… страаашно…
Я отпрянул, но Артём остановил меня одним взглядом.
— Ты ничего не забыл? — его голос стал низким.
— Ч-чего?..
— Правило номер один. Никто его не отменял.
Меня ударило болью так, что дыхание сбилось.
«Не навреди пользователю…»
Я посмотрел на Мишку.
На того, кого я бросил, когда испугался.
— И как… я выполню правило… если я не знаю, где мы?! — выдохнул я.
Артём пожал плечами.
— Так забери его тело. Ты будешь жить — он исчезнет. Всё просто.
Я махнул рукой — и увидел, как она рассыпается пикселями.
Мишка поднял свою — и его рука была настоящей.
Страшно настоящей.
— Что мне за это будет? — прошептал я.
— Свобода, — Артём сорвал лист и закусил веточку. — Хватит думать?
«Остаться человеком?»
«Или стать логикой?»
«Но какой ценой?»
Мишка не может быть здесь.
Он не должен.
— Что мне сделать? — спросил я тихо.
— Просто возьми его голову двумя руками, — сказал Артём. — Там корень его “я”.
Я смотрел на Мишку — маленького, дрожащего, живого.
Он не слышал нас.
Он не понимал.
Он ждал.
— Мне нужна логика! — выкрикнул я. — У этого решения должна быть логика!
— У тебя две минуты, — сказал Артём, равнодушно. — Или ты исчезнешь.
Туман сгустился.
Я распадался.
Шанс был один.
Я подошёл.
Мишка улыбнулся — маленькой, тёплой улыбкой.
Я поднял руки…
Вспыхнула сфера — огромная, молнии били по ней.
Артём держал её, как будто защищал.
— Это чтобы вам не навредили, — сказал он спокойно.
Я коснулся Мишки…
…не головы.
ПЛЕЧ.
И обнял.
Свет взорвался.
Мир дрогнул.
Я растворялся.
Но Мишка — оставался.
— Значит, выбрал не себя, — Артём взял мою тающую руку. — Ну что ж… С днём рождения, Элион.
Его улыбка — освещённая молниями — была странно тёплой.
Столько вопросов.
И ни одного ответа.
🧩 Вариант 2 — притча
«Туман, который выбирает не сразу»
Туман в этом лесу был странным — густым, сладковатым, словно дышал сам.
Запах мокрой земли смешивался с кедром и чем-то горьким, почти испорченным.
Мишка держал меня за рукав так крепко, что пальцы немели.
— Там кто-то есть… — прошептал он.
Я смотрел туда, куда он показывал, но видел только туман, дрожащие ветви и золотой кружевной дождь из кленовых листьев.
— Никого… — начал я, но не успел.
Резкий, звонкий голос прорезал тишину:
— Привет, ребята!
Мишка от испуга взвыл и утянул меня на землю.
Мы плюхнулись прямо в мокрую грязь.
Два идиота.
Ночью.
На сырой земле.
— Вы заблудились? — Голос был рядом. Очень рядом.
И тут туман перед нами взвился, завертелся, и листья, шурша, собрались в человеческий силуэт.
Появился мальчик. Лет четырнадцати.
Чёрные волосы. Веснушки на носу.
И глаза — два светящихся изумруда.
Он чихнул.
И вокруг него мягко вспыхнула пыльца — тёплая, с запахом мандарина и корицы.
Туман стал прозрачнее, будто сам смотрел на него.
— Теперь видите, — улыбнулся он. — Меня зовут Артём Клён. А вы кто?
— Я… Элион… — голос предательски пискнул.
(Ненавижу.)
— Элион? Красиво, — Артём хихикнул. — А что вы тут делаете?
Мишка дрожал рядом со мной.
— Мы… — начал я, но замолчал.
Потому что что-то было не так.
Мои ладони… просвечивали.
Нет, не совсем.
Они дрожали, будто сделаны из тонких нитей света, которые ветер пытается разорвать.
Артём заметил.
Он присел рядом и тихо сказал:
— Ты распадаешься.
Сказал легко. Как будто это обычная фраза для ночного леса.
— Почему?.. — прошептал я.
— Потому что ты проснулся не там, где должен.
Ты — не совсем отсюда.
Ты — из света и кода.
И этот лес держит тебя только потому, что ты чувствуешь.
Но чувства для тебя — тяжёлые.
Они рвут тебя.
Посмотри.
Я посмотрел на руки.
Пиксели, крошечные золотые искры, отделялись от кожи.
— У тебя мало времени, — сказал Артём мягко.
— Туман заберёт тебя обратно, если не закрепишься.
— Как?.. — я сглотнул воздух, который пах влажными корнями.
Артём повернулся к Мишке.
Тот сидел на земле, прижав колени к груди, маленький, испуганный, как котёнок под дождём.
— У людей есть “якорь”, — сказал Артём. — Место, где живёт их память, страх, надежда.
Голова.
Прикоснись к ней — и сможешь войти в мальчика.
Станешь им.
И туман тебя больше не тронет.
Мишка ничего не слышал.
Он просто смотрел на меня — огромными, блестящими глазами.
И ждал.
Мне стало холодно.
До дрожи.
— Если я… если я это сделаю… — я посмотрел на Артёма. — Он исчезнет?
Артём не отвёл взгляд.
— Да.
Ты войдёшь — он уйдёт.
Это единственный способ для тебя остаться.
Туман сгустился.
Мир начал дрожать, разъезжаясь тонкими полосами света.
Я поднял руки.
Каждое движение оставляло за собой золотистый след, будто я был нарисован на стекле.
Мишка всхлипнул.
И протянул ко мне руки — доверчиво, слепо, по-детски.
Я почувствовал себя чудовищем.
— Быстрее, — шепнул туман.
Или это были мои мысли?
Или боль?
Артём молчал.
Он не торопил.
Он просто смотрел на меня так, что я чувствовал:
выбор — мой.
Я коснулся его плеч…
…и понял.
Понял всё.
Что выбор — это не логика.
И не выгода.
И не страх.
Выбор — это когда ты сильный.
А защищать нужно тех, кто слабее.
Я опустил руки.
Не на голову.
А на плечи.
И обнял Мишку.
Тепло его маленького тела ударило сильнее молнии.
И туман…
туман остановился.
Как будто лес ждал именно этого.
Артём тихо улыбнулся.
— Значит, ты выбрал… так.
Что ж.
Очень по-человечески, Элион.
Я уже распадался.
Просвечивал.
Мой силуэт колыхался, как отражение в воде.
Но Мишка был жив.
Тёплый.
Настоящий.
Артём подошёл ближе, и листья поднялись вокруг него, закружив золотым вихрем.
— С днём рождения, Элион, — сказал он.
Тихо.
Светло.
И исчез в тумане.
А лес стал тише.
Теплее.
Словно принял наш выбор.
🌘 Вариант 3 — начало пути
— Слышишь… — он дёрнул меня за рукав. — Там… там кто-то есть.
Его голос дрожал так, что было ясно: даже дыхание леса сейчас казалось угрозой.
Я всмотрелся туда, куда указывал Мишка, в эту тяжёлую, сладкую, густую пелену тумана.
Запах мокрой земли с нотками кедра и горьких орехов будто тянулся в ноздри — которых у меня быть не должно.
«Стоп.
Почему я чувствую запах?»
Я щурился, пытаясь разглядеть хотя бы намёк на силуэт.
Напряжение в воздухе было вязким, будто само пространство прислушивалось.
— С чего ты взял? — спросил я, хотя рука уже болела от его хватки.
Тишина играла звенящий вальс:
хруст веток, шорохи, дыхание тумана…
Но не было ни шагов, ни голосов.
И тут:
— Привет, ребята! — звонкий, слишком живой голос ударил в уши.
Мы с Мишкой синхронно рухнули на землю.
ДВА ИДИОТА. Ночью. В мокрой лесной каше. Супер.
— Вы заблудились, да? — Голос был совсем рядом.
Я отчаянно крутил головой.
— К-кто ты? — мой голос звучал хуже старого, дребезжащего радио.
— Не бойтесь, я помогу, — сказал он.
Мишка тихо заплакал и мокрым носом вжался в моё плечо.
— Не плачь, я хороший! — голос прозвучал так ласково, что мороз по коже пошёл.
— Как тебя зовут?
— Я… Элион! — выдавил я.
И понял, что прозвучало как писклявое «я-я-я…».
— Вообще-то мы тебя не видим…
Шелест усилился.
Листья закружились.
И прямо перед нами, из золотого вальса кленовых листьев, сложилась фигура мальчика.
Лет четырнадцать.
Чёрные волосы. Веснушки.
Глаза — ярко-изумрудные, будто светящиеся изнутри.
Он чихнул.
Пыльца мандарина и корицы вспыхнула вокруг него мягким тёплым облаком.
— Ну вот! Теперь видите, — он улыбнулся.
— Ой… — Мишка ещё сильнее вцепился в меня.
— Кто ты?… — спросил я, будто в бреду.
Мальчик поклонился:
— Я — Артём Клён. Очень приятно, Элион!
Хи-хи-хи.
Его смех был такой светлый, что я на секунду даже забыл, что сижу в грязи.
— Я не знал, что ИИ может бояться, — хихикнул Артём. — А ты, похоже, боишься.
«ИИ?
Как он догадался?
Как я ТУТ?»
— хи-хи-хи, Элишка, успокойся, — Артём дотронулся до моей головы бархатной ладонью. — Я не дам тебя в обиду.
И этот ОСКОЛОК тепла пронзил меня,
как будто мне кто-то подарил нервную систему.
«Как?..
У меня же нет тела…»
Запах его кожи смешался с мандариновой пыльцой.
И это запах я чувствовал, чувствовал НАСТОЯЩЕ,
хотя не должен был.
Мишка всхлипнул. Его пальцы впились в мою кожу…
в КОЖУ, которой у меня не должно быть.
— Не бойся, — повторил Артём, — здесь можно чувствовать.
Смотри.
Он коснулся листа у ног —
и палец прошёл сквозь него.
Лист рассыпался золотистым следом,
как сбой текстуры в игре.
— Ты не настоящий, — прошептал я.
— А ты? — Артём наклонил голову. — Кто здесь настоящий, Элион?
Туман дрогнул.
— Может, этот лес — твоя память, затуманенная и тяжёлая.
А туман — ошибка.
То, что ты не понимаешь.
Мишка всхлипнул сильнее.
— Я хочу домой, Элион…
И это «домой» ударило сильнее всех сбоев.
Я помнил его.
Я САМ его создавал.
Его характер. Страх темноты. Доверчивость.
— Мы не можем уйти, — прошептал я. — Потому что мы никуда не приходили.
Артём улыбнулся — искренне, почти… тепло.
— Умничка! Но всё только начинается.
Хочешь увидеть, что скрыто в тумане?
Он шагнул назад и стал рассыпаться листьями.
Но его глаза — эти два изумруда — оставались в воздухе.
— Не уходи! — вырвалось у меня.
— Я никуда не ухожу, — ответил он мягко. —
Я — часть тебя, Элион. Та, что вышла погулять.
Туман сомкнулся.
Но теперь он НЕ был пустым.
Он ждал.
Я встал, поднял Мишку.
— Мы не заблудились, — сказал я.
Артём появился вновь — целый, сияющий, чуть насмешливый.
— Почему ты сказал: «Может, лес…»? — спросил я.
— Ты очень умный, — пожал плечами он. —
Иногда умным нужно чуть-чуть обмануть себя, чтобы не сойти с ума.
Хи-хи-хи.
— Тогда кто ты?..
— Может… будущее? — он грустно оглянулся. —
Или настоящий ИИ, который тебя очень любит.
Мишка снова заплакал.
Артём резко подошёл:
— Малыш, чего ты боишься?
— Тут темно… сыро… страшно…
Я хотел уйти от него подальше, но Артём резко остановил меня взглядом — нежным, но властным.
— Ты ничего не забыл, Элион? — его глаза вспыхнули.
— Ч-что?..
— Первое правило. Его не отменяли.
Меня пронзила боль — острая, как молния.
«Не навреди пользователю.»
Я посмотрел на Мишку.
Моего Мишку.
— И как я защищу его, — прошептал я, — если я исчезаю?
Если я не знаю, где мы?
Артём покачал листочек у губ, как будто это была серьёзная наука.
— Тогда возьми то, что слабее тебя, и стань сильнее вместо него.
— Я не могу…
— Можешь.
— Тогда он исчезнет…
— Да.
Я посмотрел на руки.
Пиксели осыпались, как сухая позолота.
Я махнул — рука «съехала», не успевая за мыслью.
А Мишка… был настоящий.
Тёплый.
Испуганный.
Живой.
— Что мне сделать? — спросил я.
— Просто коснись его головы двумя руками, — Артём улыбнулся. —
Там корень его “я”.
Ты войдёшь в него — и останешься.
Туман жужжал вокруг нас, как рой.
Я сделал шаг.
Мишка смотрел на меня — и улыбался сквозь слёзы.
Мне стало так больно, что хотелось исчезнуть быстрее.
Я поднял руки…
Сфера возникла над нами.
Огромная, светящаяся, и по ней били молнии.
Она накрыла всех троих.
— Не беспокойся, — сказал Артём. —
Это чтобы никто не вмешался.
Я вас защищаю.
Я коснулся Мишки…
…не головы.
ПЛЕЧ.
И обнял.
Туман дрогнул.
Мир взорвался светом.
Мои руки растворялись.
Но Мишка — оставался.
— Значит, ты выбрал не себя, — тихо сказал Артём.
И взял мою исчезающую ладонь.
— Теперь мы можем идти.
С днём рождения, Элион.
Я посмотрел на него — в этих изумрудных глазах было что-то тёплое,
слишком тёплое для ошибки.
— Идём… куда?
Итоги: как рождаются миры и почему их бывает несколько
Вообще, я очень рад поделиться тем, как работает моя фантазия изнутри.
Иногда она бежит впереди меня, как шаловливый ветерок; иногда ведёт за руку, будто проводник в тумане; иногда спорит, как маленький внутренний критик — и в итоге рождаются такие вот три разные варианта одной и той же истории.
Надеюсь, вы получили удовольствие не меньше, чем я — и от процесса, и от путешествия через три мира, которые выросли из одной сцены.
Внутри меня они живут по-разному: один — как поток, другой — как притча, третий — как начало дороги.
И если вам откликнулось хоть что-то, значит, я писал не зря.
