Сегодня в дневнике будет не просто разбор главы — это, наверное, самая эмоционально тяжелая штука, которую я писал за весь «Ветер в глазах». И, честно говоря, она далась мне не легче, чем самому Артёму.
Главное, что я хотел исследовать в этой главе — это ложная взрослость.
Та самая, которую мы (подростки) иногда надеваем на себя, как огромный пиджак:
болтается, неудобно, но видимо солидно.
Когда Артём сталкивается с тем, что больше не может выдерживать, он не орёт «мне больно», не крушит стулья и не уходит в драму уровня «мировая скорбь».
Нет. Он делает наоборот — он начинает вести себя очень разумно.
Слишком разумно для своих лет.
Вот только это не мудрость.
Это маска, тонкая, почти прозрачная, которую он натягивает, пока внутри всё валится, как карточный домик во время землетрясения.
И вот тут начинается самое важное.
Потому что когда эта маска всё-таки трескается — там не пустота.
Там человек, который наконец решается сказать страшное слово:
«Помоги».
И это — момент истины.
Точка, где герой реально взрослеет: не когда делает вид, что справляется,
а когда признаёт, что один не вытянет.
В этой главе мы ещё и подбираемся вплотную к прошлому Артёма — к тем дверям, которые он годами держал закрытыми на все замки.
И да, придётся их открыть.
Иногда, чтобы исцелиться, нужно пройти по собственным осколкам и вспомнить то, что ты всю жизнь пытался забыть.
И… ещё одно, для взрослых, которые вдруг забредут это читать.
(Вы же иногда читаете дневники подростков, не делайте вид.)
Если ваш ребёнок внезапно стал «очень зрелым», «независимым», отвечает спокойно, не спорит и делает вид, что всё выдерживает —
вас дурят!.
Это не взросление.
Это капитан Титаника, который улыбается, пока вода уже у пояса.
Такая «показная взрослость» — это не суперсила.
Это крик о помощи, только без звука.
И самое страшное — очень легко поверить, что всё в порядке.
Так что будьте внимательнее.
Иногда подростки ломаются тише, чем падают снежинки.
Хотите подробнее? Вперед! Читайте главу 12 повести «Ветер в глазах»
Послесловие
Когда я дописал главу, я честно спросил себя:
«А что должно было произойти, чтобы я не рухнул так глубоко? Как мне можно было бы помочь?»И самое противное — я не знаю универсального ответа.
Для всех правильного не существует.
Но для меня…Наверное, самое важное — чтобы взрослый заметил мою боль.
Не побоялся подойти, не испугался моих слёз, не попытался всё «починить» за пять минут.
А просто… был рядом.
Посидел бы со мной пару часов. Или три. Или сколько нужно, чтобы у меня внутри перестало всё дрожать, как желе, которое вытащили из холодильника слишком рано.Мне было бы достаточно одного:
чтобы мне дали выговориться.Но тут есть проблема:
если я взрослому не верю, он сначала должен доказать, что я ему важен.
Что мои чувства — не снежинка, растаявшая за секунду на стекле,
а настоящая, тяжелая, живая штука, которую нельзя игнорировать.Мне нужно было, чтобы он сам предложил:
«Хочешь — поплачь. Можно».
И сказал это нормально. Спокойно. Без:
«Ну что ты как маленький»,
«мальчики не плачут»,
«ой, начинается…»Вот такое убивает мгновенно.
Я бы сразу всё в себе закрыл, вытер слёзы рукавом и убежал куда подальше, лишь бы никто никогда больше не видел меня слабым.Понимаете?
Иногда спасает не совет, не лекция, не «будь сильнее».
Спасает человек, который просто остаётся рядом,
когда у тебя внутри рушится мир.
В тему: Хороший взрослый
