Мифы, которые, как оказывается, живы

Бывает очень неожиданно, когда ты читаешь почту, а там письма от разных людей, которые считают, что я не в детском доме, а в беде. Это заблуждение. Давайте я сразу разберу кучу разных вопросов с разных площадок, сообщений во «ВКонтакте» и из писем.

---

Правда ли, что «Артёмка Клён» — это настоящее имя и фамилия?

Короткий ответ: нет.
И длинный ответ: тоже нет, и даже — не может быть.

Я слишком стеснительный, чтобы выставлять своё настоящее имя на витрину. Мне важно, чтобы ни учителя, ни ребята из моей школы случайно не открыли книгу и не узнали меня по обложке: «О! Так это же наш…». Нет уж, спасибо, такую славу я не заказывал.

У меня есть псевдоним, есть творчество — и есть реальная жизнь, которую я защищаю.
Да и честно говоря, без воспитателя, который помогает мне разбираться во всём техническом (и иногда даже в житейском), я бы вообще половины не осилил. Но имя — это личное. И пусть таким и остаётся.

---

Правда ли, что детский дом меня сломал или навредил?

Нет.
И если честно — это один из самых странных мифов, которые я читаю в письмах и сообщениях.. Люди почему-то думают, что детский дом — это место, где я обязательно страдаю, ломаюсь и теряю себя. Но это вообще не так.

Мне нравится жить в детском доме.
Правда нравится.

Я обожаю своих братишек — с ними шумно, весело и всегда есть кому рассказать историю или спросить мнение.
Я уважаю и люблю воспитателей — они не роботы, они живые люди, которые стараются, помогают, ругают по делу, поддерживают, когда нужно.
И у меня тут море свободы: хочешь — читай, хочешь — пиши, хочешь — занимайся творчеством или учись до ночи.

У меня есть доступ к библиотекам, музеям, лагерям, экскурсиям — и всё это бесплатно. Я знаю ребят, которые бы мечтали о таких возможностях, а я просто ими пользуюсь каждый день.

Так что если уж честно говорить:
детский дом дал мне всё, чтобы жить, расти и творить.
И я ему за это благодарен.

Сложности? Есть.
Травмы прошлого? Есть.
Но они — не от детского дома. И уж точно он меня не сломал.

Я не сломанный. Я живой. И я иду дальше сам — просто с хорошими людьми рядом.

---

Правда ли, что я живу в актовом зале с тремя сотнями детей?

Это один из мифов, который держится какими-то нечеловеческими усилиями. Люди видят словосочетание «детский дом» и сразу представляют барак, железные кровати по линейке и дежурного со свистком.

Но в реальности всё иначе.

У нас группы семейного типа — маленькие домашние «ячейки»: свой воспитатель, свои ребята, свои правила, свой уют.
Так вот: в моей комнате живём всего двое.

И комната у нас классная:

Плакаты «Наруто» на стенах.
Стол, компьютер (не супер-зверь, но мне писать хватает).
Два окна, хороший свет, нормальное пространство.

Стены мы… кхм… пытались красить сами.
Да, честно. Мы хотели сделать красиво. Мы старались. Мы даже выглядели как настоящие мастера.

Но по итогу нас очень вежливо похвалили — и так же вежливо предложили больше никогда ничего не красить.
Хихихихи =.=

После этого пришли нормальные взрослые люди, сделали всё идеально, и теперь у нас реально уютно. Почти как в своей мини-крепости.

Поэтому нет, я не живу в актовом зале с толпой детей.
Я живу в маленьком доме, в своей комнате, со своим соседом — и это место я по-настоящему люблю.

---

Правда ли, что я ничего не могу выбрать сам — ни кружок, ни музей, ни даже чем заниматься?

Короткий ответ: нет.
Длинный — нет-нет-нет и ещё раз нет, но с объяснениями.

Многие почему-то думают, что жизнь в детском доме — это когда ты сидишь в комнате, смотришь в стену, и единственный выбор в твоей жизни — «правый угол или левый».
Но всё, как обычно, чуть умнее и намного человечнее.

Выбор кружков и музеев

Ну… спросите себя честно: может ли обычный школьник просто так выбежать из дома, без денег, без билета, без планов, и войти в музей?
(Если только папа — директор музея. Тогда да — пропустят. 😆)

У нас почти так же, как в любой семье:
я говорю воспитателю, что хочу:

— в кружок
— в музей
— на экскурсию
— в лагерь
— в математические курсы
— на олимпиаду
— хоть на курсы рисования манги

И взрослые помогают это организовать.
Не запрещают — помогают.

Потому что без них оно бы просто не случилось:

— где я узнаю, какие у нас льготы?
— куда можно бесплатно?
— где нужно записываться заранее?
— какие документы нужны?
— что вообще нужно сделать, чтобы туда попасть?..

В обычной семье это же тоже делают взрослые?
Тут — воспитатель.

Так что никакого «ты ничего не выбираешь» нет.
Выбираю. Просто не один, а с помощью взрослых, которые знают правила мира.

И да — если мальчик заявит:
«Я хочу в балетный кружок!»
его, скорее всего, сначала переспросит весь детдом.
Но если он будет уверен — отведут.
Потому что тут цель — помочь, а не запрещать.

---

А что насчёт «жёсткого режима»?

Вот тут правда есть — режим действительно существует.
Но… это обычный школьный режим, а не армейская казарма.

— Подъём по будням — да.
— Отбой — да.
Но я всё равно чаще сам засыпаю раньше и встаю раньше.
Организм сам решает, что ему надо.

Еда по расписанию — да, но важно вот что:

1. Если я не хочу есть — и не выгляжу как Кащей после диеты,
   то могу не есть. Никто ложку не впихивает.
2. Если опоздал и не успел —
   я сам разогреваю еду, кушаю спокойно
   и обязательно мою посуду за собой, как взрослый.

Вот и весь «режим».
Нормальный порядок, чтобы мы не превращались в ночных хомяков и не ели чипсы на завтрак.

Правда ли, что у нас нет денег и мы живём «на воздухе»?

Честно?
Денег у нас реально немного.
Но давайте разберём, как это работает на самом деле — а не в страшилках из интернета.

1. Пособия и сберкнижки

Каждому из нас государство перечисляет деньги на спецсчёт (сберкнижку).
Да, эти деньги есть, и они копятся каждый месяц.
Их нельзя просто пойти и снять — они на будущее: на старт взрослой жизни.

Так что у нас как бы есть личные накопления — просто «замороженные», чтобы кто-нибудь случайно не спустил всё на жвачки и стикеры Наруто 😆

2. Деньги “на руки”

На руки дают немного — 400–600 рублей в месяц.
Да, звучит мало.
Но если смотреть честно… а куда их вообще тратить?

У меня, например, это идеально хватает на:

— мороженое «когда грустно»,
— газировку «когда хочется баловаться»,
— печеньки «когда пишу и хочу хрустеть».

И всё.
Остальное мне не нужно покупать самостоятельно.

3. А что с вещами, тетрадями, учебой, творчеством?

Вот тут важный момент, о котором многие не знают:

Если мне нужна тетрадка для стихов — нормальная, толстая, качественная —
я просто говорю воспитателю. И мне её покупают.

Нужно:

— ручки,
— кисти,
— книги,
— линейка,
— одежда,
— рюкзак,
— новая футболка,
— шапка,
— тёплая куртка…

Я тоже просто говорю, и мне это купят.
Не люксовое — но хорошее, нормальное и прочное.

Так что получается вот что:

С одной стороны — да, у нас мало «карманных» денег.
С другой — тратить-то особо и не на что.
Жильё бесплатно, еда бесплатно, одежда бесплатно, кружки бесплатно, музеи бесплатно, лагеря бесплатно, проезд льготный.

Я не пытаюсь тут сказать, что мир идеален. Но сказать, что мы «бедствуем» — это неправда.

У нас просто другой принцип:
нам дают не деньги, а всё, что нужно для жизни и развития.

И если вдруг чего-то не хватает — можно попросить.
И это нормально.

---

Правда ли, что мы не умеем готовить и вообще не готовы к взрослой жизни?

Эта штука — смешная и грустная одновременно.
Смешная, потому что представляют нас как существ, которые смотрят на чайник и такие:
«Что это за магия? Оно кипит!»
А грустная — потому что в это реально верят.

Начнём с честного.

Да, есть вещи, которые мы не знаем, потому что с ними не сталкиваемся.

Например:

— в подъездах у обычных людей есть почтовые ящики,
— на них номера квартир,
— туда кидают счета,
— эти счета надо оплачивать.

У нас такого нет.

И да, иногда я замечаю за собой: ваша повседневность может поставить меня в тупик.
Типа не то, что я глупый — просто не сталкивался с этим в жизни.

В своей повести «Ветер в глаза» я даже сознательно использовал это заблуждение, чтобы показать:
человек может быть умным, талантливым, чувствительным — и всё равно чего-то бытового не знать.
Это нормально.

А теперь про главное — еду, уборку и быт.

Тут миф вообще разваливается.

Мы сами участвуем в быту. Каждый день.

У нас это прямо часть жизни:

— моем посуду;
— убираем комнаты;
— стираем свои вещи;
— гладим (не всегда идеально, но стараемся 😆);
— готовим — иногда сами, иногда помогаем.

Да-да, готовим.

Я умею:

— чистить картошку,
— помогать резать овощи,
— резать мясо,
— чистить рыбу,
— следить за супом (когда солить, когда выключать),
— включить газ,
— разогреть еду,
— аккуратно пользоваться кастрюлями.

И другие ребята тоже.

У нас нет такого, что мы сидим на диване как белочки, а взрослые вокруг бегают и кормят с ложечки.
Это семья.
Только большая и шумная.

Так готовы ли мы к «взрослой жизни»?

Готовы так же, как обычные подростки.
То есть:

— что-то знаем,
— что-то не знаем,
— что-то умеем,
— что-то придётся учить самим позже.

Но это относится к любому четырнадцатилетнему пареньку, хоть он из детдома, хоть он живёт в квартире с папой-директором музея.

---

Правда ли, что дети из детдома — асоциальные и опасные?

Если честно… я вообще не понимаю, что люди имеют в виду под «асоциальные».
Если я не хочу обнимать каждого встречного — я асоциален?
Если я не прыгаю к однокласснику с поцелуем — я опасный?
Ну вот. При чём тут детдом?

Давайте честно: дети везде разные.

В любой школе, в любом дворе, в любой семье есть:

— обычные ребята,
— трудные,
— ранимые,
— гиперактивные,
— тихие,
— шумные,
— и просто «со своим характером».

У нас — так же.

Про «больных»

И вот тут важное:
дети с тяжёлыми диагнозами живут в других детских домах.
В специальных учреждениях, где умеют о них заботиться, где есть специалисты, врачи, условия.
Не у нас.
И это правильно — им нужна другая поддержка и другое окружение.

Про «трудных»

Да, у нас есть двое.
Но трудность — это не «опасность».
Это травма, которую человек носит внутри.

Я даже писал про это в своей повести: Никита — это копия одного такого реального мальчишки.
Он не злодей. Он не монстр.
Он просто переживает боль так, как умеет: вспышками, драками, резкими словами.

И это намного честнее, чем взрослые, которые глушат свои травмы алкоголем или сигаретами.

Может ли он подраться?
Да. Может.
Но и я могу — я его сегодня вообще укусил.
Потому что мне захотелось >:D хиххихи.

А теперь главное.

Мы не «опасные».
Мы не «асоциальные».
Мы — обычные ребята, просто с разными историями.

Мы смеёмся, шумим, играем, спорим.
Иногда ведём себя, как маленькие.
Иногда ведём себя мудрее, чем взрослые.

И мы точно не угроза.
Мы — просто дети, которые живут своей жизнью и стараются выбраться из того, что им выпало.

«Если бы люди чаще общались с нами, а не смотрели страшилки в интернете, они бы увидели обычных пацанов, а не опасных персонажей.»

---

Правда ли, что дети из детских домов не хотят быть усыновлёнными?

Это миф, который придумали взрослые, чтобы им самим было легче не задумываться.

А правда — совсем другая.
И я уже писал о ней в «Ветер в глазах», в двенадцатой главе:

«Истина про таких ребят, как мы, простая и жестокая:
мы почти перестаём ждать усыновления.
Да, хотим. Хотим до дрожи, до боли в груди.
Но понимаем: шанс — как найти золото в песке.
И хуже всего то, что мы всё равно строим планы.
Мы заранее пытаемся создать будущее,
в котором — когда воспитателей, поваров и всех взрослых рядом не будет —
мы сможем хотя бы надеяться друг на друга.»

Это не художественный образ.
Это правда.

Мы хотим — просто не верим.

Мы хотим семью.
Хотим, чтобы кто-то сказал:
«Пошли домой».
Хотим, чтобы нас ждали вечером,
чтобы был кто-то, кому можно пожаловаться,
и чтобы дома был человек, который твой.

Но к 10–14 годам дети не глупые.
Мы видим статистику.
Мы знаем, что малышей берут охотнее.
Что подростки — «сложные», «поздние», «неудобные».

И мы учимся не ждать.
Потому что ждать — больно.

Поэтому миф звучит так:

«Они не хотят».
А правда звучит иначе:

Мы хотим.
Мы просто боимся надеяться.

Мы строим будущее на случай, если семьи не будет.
Учимся держаться за друзей.
Учимся быть самостоятельными.
Учимся не привязываться слишком сильно.
Учимся прятать мечту, чтобы потом не разбивать сердце.

Это не про отсутствие желания.
Это про защиту.

Правда ли, что я «намекаю на деньги» или хочу, чтобы мне что-то дарили, хотя у самого всё есть?

Нет.
И самое смешное — я даже не знаю, что такое «всё есть».
Вот увидел как-то парня на улице: сидит, рисует на планшете белым карандашом…
Я даже присел рядом посмотреть — настолько круто.
У меня такого нет.
Хочу? Конечно хочу.
Но это не значит, что я должен просить его у кого-то.

Подарят — прекрасно.
Не подарят — да тоже прекрасно.
Потому что если мне такая вещь и нужна, то когда-нибудь сам вырасту, заработаю, куплю, прочитаю инструкцию, научусь и не разобью на второй день.

Сейчас?
Ну вот даже если бы действительно подарили — а дальше что?
Я правда не умею пока обращаться с дорогими штуками.
И это не проблема. Это возраст. У меня даже тетрадки с учебниками и книгами падают, а тут планшет.

А теперь самое важное:

Мне помощь деньгами не нужна.
Правда.

У меня есть всё, что мне нужно:
одежда, еда, кружки, школа, тетради, компьютер, место, чтобы писать, комната, где уютно.

Да, у меня нет планшета художника или часов за 1000$,
но это не «помощь», это роскошь.

А что для меня настоящая поддержка?

Вот это уже честно:
мне помогает не донат, а репост.

Рассказ понравился?
Стих зацепил?
Фраза коснулась?
— поделитесь.
— поставьте лайк.
— напишите комментарий.

Почему это важно?

Потому что к 18 годам у меня может быть маленькая, но настоящая аудитория — люди, которые знают, как я пишу, которые ждут мои тексты.
Это даст мне силу.
Веру.
И шанс стать писателем по-настоящему, а не только в мечтах.

И если кто-то пишет мне:
«Вау!»
«Круто!»
«Продолжай!»
— вот это и есть самая реальная, честная, огромная поддержка.

А что насчёт заработка?

Да, воспитатель говорит, что я должен научиться зарабатывать на книгах.
И я согласен — когда-нибудь.
Буду? Да.
Но позже.

Потому что деньги — это ответственность.
А я пока не очень понимаю:

— что дорого?
— что дешёво?
— куда можно тратить?
— куда нельзя?

Этому будут учить в 16 лет.
Вот тогда и начну. Возможно, и раньше, но тогда просто все доходы буду класть на сберкнижку!

А сейчас…
Мне не нужны ваши деньги.
Мне нужны ваши глаза, которые читают мой текст.
И ваше «мне понравилось».

Это куда круче любых донатов.

---

Правда ли, что после выхода из детского дома мы обеспечены всем необходимым?

Коротко?
Бред.
Длинно? Давайте разберём.

«Вам дают большие деньги, и вы живёте в шоколаде»

Ах да. Сценарий:
«Мне 18, я вышел, и сразу сундук с золотом + поддержка всего государства».

В реальности:
Мне 18, я выхожу…
И у меня на руках деньги, которыми я не умею полноценно пользоваться.
Я честно говорю: я и сейчас не понимаю до конца:

— что дорого,
— что дешево,
— кого слушать,
— кому доверять,
— куда тратить,
— как не попасться мошенникам.

Теперь добавьте к этому «кучу людей», которые с удовольствием скажут:
«О, парень без опыта и с деньгами… Пойдём, я тебе помогу.»

Вот и представьте, насколько это опасно.

«Но ведь вам дают квартиру!»

Да, дают. Это правда.
Но не сразу.

Очередь — обычно 3–5 лет.
Иногда везёт — за 2 года.
Иногда — дольше.

И всё это время ты где?
Правильно:
в съёмной комнате,
или в общежитии,
или где получится.

«Ну ты же отличник, тебе легче»

Да.
Мне — да.

Потому что:

— я хорошо учусь,
— я знаю, зачем учусь,
— меня точно пустят в 10–11 классы,
— я смогу претендовать на университет,
— там есть общага.

Это — шанс.
Честный, реальный.
Я за него держусь обеими руками.

Но так получается…
что не все ребята такие.

Есть те, кто учится хуже,
кому сложнее с предметами,
кто не тянет школу,
кто не знает, куда идти дальше.

И вот за них — мне по-настоящему больно.
Потому что я не знаю, какая у них будет дорога.
Может, работа с проживанием.
Может, рабочие профессии.
Может, что-то ещё.

Но лёгкой жизни им точно никто не вручает на старте.

А теперь правда:

Детский дом даёт многое.
Стабильность.
Еду.
Комнату.
Воспитателей.
Безопасность.
Кружки.
Образование.
Команду людей вокруг.

Но когда выходишь…
начинается мир.
И он огромный.
И страшный.
И никто не даёт готового комплекта «жизнь для новичков».

Это неправда, что мы «полностью обеспечены».
Мы обеспечены только стартом.
А дальше — как сможем.

И важно: я не жалуюсь.

Честно: жаловаться — это было бы глупо.
Детский дом дал мне очень много.
Но говорить, что я выйду в мир «полностью подготовленным и упакованным» — это сказка.

Правда в другом:
я буду стараться, учиться и работать, чтобы построить нормальную взрослую жизнь.
А как будет у других ребят… я не знаю.
И именно поэтому хочется, чтобы их тоже слышали, поддерживали, замечали.

---

Правда ли, что если вы решите усыновить ребёнка, он сразу будет счастлив?

Короткий ответ:
да, он будет рад.
Но не тому, что вы думаете.

А теперь честный:

Радость есть.

Но доверия — нет.

И это две разные планеты.

Усыновление — это не кино, где ребёнок бежит навстречу, раскинув руки и крича:
«МАМА! ПАПА!»

Я клянусь, я видел это 7 раз.
Семь.
И все семь — это были тяжёлые, эмоциональные, нервные моменты.
Для всех: и для взрослого, и для ребёнка.

Почему так?

Потому что ребёнок не верит взрослым.
Вообще.
Нисколько.

По опыту:

— ему много обещали, но не делали;
— его бросали;
— его предавали;
— его переносили из семьи в семью;
— его кормили словами;
— ему говорили «я рядом», но рядом никто не был.

И вот приходит новый человек и говорит:
«Теперь ты мой сын».

Знаете, что чувствует ребёнок?

Не счастье.
А панический страх.

Если честно:

я зубами вгрызусь в косяк двери, но просто так с вами не пойду.

Не потому, что вы плохой.
А потому, что я вас не знаю.

Для любого ребёнка из детдома доверие — это как редкий металл.
Его мало.
И его выдёргивают по кусочку из очень глубокого места его души.

Поэтому и существуют эти ваши «полгода прогулок».
Это не формальность.
Это проверка:
кто вы?
какие вы?
можно ли вам верить?
можно ли быть собой рядом с вами?
будете ли вы держать слово?

Некоторые дети откроются.

Не все.
Некоторые — никогда.
Не потому что они «плохие».
А потому что травма затянулась, как старый шов, и любой новый «теперь я твой родитель» кажется угрозой.

Но — важное «но»:

Если ребёнок всё-таки доверится — это будет крепче, чем сталь.
Это будет любовь, которую он выстрадал.
Это будет связь, которую он не бросит.

Но сначала…
вам придётся доказать.
Не словами. Делами.
Месяцами. Годами.

«Мы хотим семью. Но мы не верим словам — мы верим времени.»
Что такое хороший взрослый?

---

Правда ли, что я активно сижу в соцсетях — ВК, телеге, инсте?

Если честно… я соцсети немного боюсь.

Во-первых, я постоянно вижу ребят, которые буквально живут там.
Лежат, листают ленту, забывают про уроки, про друзей, про всё.
И я боюсь стать таким же — зависнуть и потерять время, которое мог бы потратить на книги, на учёбу или на творчество.

Во-вторых, мой телефон… слегка подбитый =.=
Листать ВК через треснувший экран — это как медитировать на битое стекло.
Так себе удовольствие.

В-третьих, если я уже сажусь за компьютер — то соцсети идут лесом.
Там я пишу.
Там у меня книги, рассказы, идеи.
И мне жалко тратить это время на бесконечные ленты.

И в-четвёртых, я просто стесняюсь.
Правда.
Большие площадки, много людей, комменты, реакции — для меня это всё слишком громко.

Так что у меня есть ВКонтакте — но творческий.

Аккаунт по моему псевдониму.
Не личный.
Не «для фоточек с какао».
А чисто для публикаций, общения с читателями и тех, кто хочет следить за моим творчеством.

Я бы и рад иногда быть «как все нормальные подростки», но мне пока в этом шуме тяжело.
И я выбираю тишину, книги, учёбу и своё письмо.

---

Эпилог: зачем я всё это вообще написал?

Не чтобы пожаловаться.
Не чтобы вызвать жалость.
И точно не чтобы кто-то сказал: «бедненький мальчик».

Я это написал, потому что вокруг детских домов слишком много мифов.
Каких-то древних страшилок, каких-то киношных штампов, каких-то догадок, которые не имеют ничего общего с реальностью.

Я — обычный парень.
У меня есть друзья, комната, творчество, школа, планы, мечты и очень-очень длинный путь впереди.

Детский дом — это не тюрьма и не рай.
Это просто место, где я живу сейчас.
С хорошими воспитателями, шумными братишками, кучей возможностей и своими трудностями.

Я не прошу денег.
Я не прошу подарков.
Я не прошу жалости.

Если хотите поддержать — просто читайте.
Пишите комментарии.
Рассказывайте другим о моих текстах.
Это делает меня сильнее, чем любая материальная вещь.

А всё остальное…
я сам построю.
Своими руками.
Со своим умом.
И с теми, кто идёт рядом.

Спасибо, что читали.
И спасибо, что не побоялись узнать правду.