Никита и я шли зачем-то по бордюру.
Осень ещё напоминала, что она здесь была: жёлтые листочки под тонкой посыпкой свежего снега, и редкие листики-храбрецы всё ещё держались за холодную жизнь. Мне нравится эта пора — в ней много света и запахов: ольха делится тёплым, ель — холодным, а где-то рядом потрескивают веточки под стремительным бегом белочек.
Честно говоря, я рад, что меня всё-таки затащили на этот конкурс, несмотря на все мои протесты.
Хотя бы уже из-за этой красоты.
И из-за Никиты рядом.
Он помогает мне не впасть в уныние после Дениса.
Дениса… Да, прошло уже две недели. Мне казалось, что привыкну. Но Никита — он не ждал, не спрашивал, не осторожничал. Он просто забрал место Дениса в моей жизни. И всё моё внимание тоже.
— Боже! — дядя Миша поймал меня за капюшон. — Артём, твою же налево!
— Я случайно, — хихикнул я.
— Ага. Случайно хотел запрыгнуть на Никиту, — не унимался воспитатель. — И ты тоже хорош! Чего отбежал?
— А нефиг на меня прыгать, — Никита шмыгнул носом, как всегда, когда оправдывается. — Я ему что, батут, что ли?
Никита дёрнулся так резко, что ботинок соскользнул с бордюра, и он чуть не плюхнулся в снег. Я успел поймать его за куртку, а он возмутился так, будто я пытался украсть у него завтраки на неделю.
— Эй! Осторожнее! — фыркнул он.
— А кто отбегает от меня, как лось от тракториста? — я едва удержался от смеха.
— Так ты прыгнул! — Никита замахал руками, объясняясь, как заведённый вентилятор. — Я вообще-то сам испугался!
— Так, хватит, — дядя Миша решительно расставил нас по разным сторонам от себя. — Вы сегодня участники конкурса, а ведёте себя, как две сороки на проводах.
Мы с Никитой переглянулись.
Ну да. Сороки — это мы.
Только одна очень шумная, а другая — я — просто делает вид, что приличная.
— И вообще, — продолжил Миша, подталкивая нас вперёд, — у вас сегодня важный день. Отчитываться будет вся группа. Помните: вы — лицо нашего детдома.
— Наше лицо красное, если кто-то пинается, — пробормотал Никита.
Я прыснул.
Ну да, бывают у нас такие лица.
Дорога петляла между домами. Осенний снег тихо потрескивал под ногами — будто шептал: «ещё немножко тепла осталось, держите». Под сапогами листики хрустели — влажные, как мармеладки, забытые в холодильнике.
Никита шёл рядом, плечом к плечу. Весёлый, взволнованный и, как всегда, слишком честный. Он смотрел вперёд — будто хотел сразу увидеть всё: конкурс, людей, зал. И — что удивительно — мне было спокойно.
С Никитой всегда было спокойно.
Он занял место Дениса не потому, что стал таким же — а потому что он… есть. Тёплый, живой. Такой, кого легко держать рядом.
— Слушай… — Никита тронул меня за рукав. — А ты как думаешь… там много людей будет?
— Много, — сказал я. — Но мы же не кусаться идём.
— Я могу, — буркнул он. — Если они будут на меня смотреть.
— Никит, это конкурс, а не ринг, — ухмыльнулся я.
— Я всё равно могу, — упёрто повторил он.
Дядя Миша посмотрел на нас так, будто ему срочно нужно кофе, отпуск и альтернативный набор участников.
— Вот честно, — вздохнул он. — Иногда я думаю: судьба дала мне вас обоих в комплекте, чтобы я не расслаблялся.
Я хмыкнул.
Он прав.
Мы — комплект.
За углом уже виднелся ДК, где проводили конкурс. Флаги. Афиши. Дети в ярких шапках. Родители — похожие на пингвинов, спорящих, чей детёныш поёт громче.
И тут ветер ударил в лицо — резкий, бодрый.
И я понял: правильно сделали, что меня потащили.
Здесь будет интересно.
И… красиво.
И пахнет хвоей и свежей бумагой.
И где-то внутри снова кольнуло про Дениса.
Но рядом Никита.
И это держит меня на плаву.
